Для ковбоя наступило время платить кармический долг

В век, когда наркокартели, нечистые на руку застройщики и хищнические корпорации делят ресурсы, а телесети и стриминговые платформы — зрителей, новый Джон Форд возрождает жанр вестерна. Семь лет назад Тейлор Шеридан был немолодым актером в бедственном положении. Он жил в тесной квартирке в Голливуде с женой и маленьким сыном. За прошедшие с тех времен годы он зарекомендовал себя как отличный сценарист и режиссер благодаря работе над такими фильмами, как «Убийца» и «Ветреная река». Этим летом на большие экраны вышел триллер «Убийца 2. Против всех», а на малые — сериал «Йеллоустоун», снятый Шериданом для канала Paramount Network. Режиссер надеется, что этот его проект «привнесет на ТВ немного атмосферы Джона Форда во времена, когда даже мой кузен-работяга имеет на кухне огромный плоский экран».

В центре сюжета шоу — Джон Даттон (Кевин Костнер), скотовод в седьмом поколении, который пытается спасти свое крупнейшее частное ранчо от посягательств разнообразных желающих. Каждое новое поколение американцев по-своему переписывает и понимает жанр вестерна, и «Йеллоустоун» Шеридана рисует картину нации, которой больше нечего эксплуатировать. «Модель поведения нашей страны всегда была такой: когда все выработано, двигайся дальше. Это американская бизнес-политика: пожирай регион, а потом переходи к следующему», — говорит Тейлор. Теперь же, по его словам, для ковбоя наступило время платить кармический долг.
 
Paramount дал полную свободу творчества и бюджет $90 млн человеку без опыта съемок телесериалов. Для Шеридана, который написал и срежиссировал каждый эпизод десятичасового действа, ставки были очень высоки. Но этот парень спокоен. Даже сам Кевин Костнер говорит про него: «Такие люди, как Тейлор, восхищают меня. У него есть реальный шанс стать лучше всех».

На момент этого интервью Шеридан проводил свои дни в монтажной неподалеку от дома на ранчо или в комнате сценаристов за набрасыванием заметок на второй сезон. Седло оставалось единственным местом, где он мог отключить свой мозг и просто расслабиться. Название родного города Тейлора — Крэнфиллс Гэп — будто бы взято из романа Зейна Грея, но это реальное место, и он там вырос — в Техасе, на настоящем ранчо, с крупными рогатыми обитателями. Шеридан рассказывает, как в детстве играл в прятки верхом на лошади, в 12 уже ездил на семейном пикапе в город, а к 14 пас скот. Зимой в той местности шел ледяной дождь, летом стояла адская жара, весной бушевали торнадо, а осенью частенько случались наводнения. Обстановка дома тоже оставляла желать лучшего: «Поэтому мне очень нравилось проводить время в одиночестве. Скажем так, я любил ранчо, потому что там всегда было много мест, куда можно убежать».

После того как Шеридан окончил школу, его родители развелись. Ранчо досталось матери, но, став жертвой недобросовестных кредиторов, она не смогла его сохранить и была вынуждена выставить семейную собственность на продажу. Много лет после этого поступка Шеридан с ней не общался. Он бросил учебу и переехал в Остин, где косил газоны и красил дома. Однажды парень попался на глаза каким-то важным людям, и ему предложили попробовать себя в качестве модели. Тейлор ответил, что его больше привлекает актерство, и вскоре он оказался на прослушивании в Чикаго.
 
Претендентов вызывали по двое и просили рассказать о себе. Шеридан долго ждал своей очереди заговорить, но его партнер нагло перетягивал внимание на себя. «Чувак, — сказал ему Тейлор, — если ты снова меня перебьешь, я тебя вырублю. Просто чтоб ты знал». Парень кивнул, а затем снова взялся за свое. Шеридан дал ему в челюсть, развернулся и пошел собираться обратно в Техас. Но неожиданно выяснилось, что он получил роль. «Знаешь, почему я выбрал тебя? — спросил продюсер. — Потому что это была самая смешная чертова сцена, которую я когда-либо видел на прослушиваниях».

Шеридан провел год в Нью-Йорке, потом перебрался в Лос-Анджелес. Он ненавидел эти города тогда, недолюбливает их и сейчас. «Мне всегда было одиноко там, — признается он, находясь в штате Юта. — Но мне никогда не бывает одиноко здесь, где много пространства». В какой-то момент что-то пошло не так, и Тейлор разорился. Стал жить в кемпингах в окрестностях Лос-Анджелеса. Раз в день, по пути из спортзала к душу, он проверял свой пейджер (да, это было еще в эпоху пейджеров) на предмет сообщений от агента. Приходили они редко.
 
Ничто не приносило покоя: ни пьянство, ни калифорнийский образ жизни. Однажды через своих друзей Шеридан познакомился в Лос-Анджелесе с группой индейцев, которые представили его остальным в лагере недалеко от города Охай. Многие из них были из индейской резервации в Южной Дакоте, и Тейлор, плывя по течению, поехал туда. Там он своими глазами увидел и бар с надписью «Собакам и индейцам вход воспрещен», и заправку, где могли не обслужить только потому, что путали его с индейцем. Однако племя дало Шеридану дом, которого у него не было. Они приняли его как своего, пригласили посидеть у их костра и поучаствовать в ритуалах, благодаря которым достигался покой и мир в душе.

В конце концов он вернулся в Лос-Анджелес, где в последующие годы снимался в крошечных случайных эпизодах и параллельно, чтобы оплатить счета, преподавал актерское мастерство. «Я вел чертов актерский класс, и это доказывает, что учить нашей профессии может любой дурак», — вспоминает он. Одной из его студенток была Ариана Гранде, чья мать немного доплачивала, когда узнавала, что у Шеридана проблемы с деньгами. «У преподавания есть обратная сторона. Все всегда уверены, что если актриса женского пола, то я обязательно ее трахаю, — с улыбкой говорит Тейлор. — Впрочем, если речь идет об актере, все думают то же самое...».
 
В возрасте 38 лет Шеридан получил роль, которую большинство голодающих актеров посчитала бы за прорыв: его пригласили сыграть замначальника полиции в ставшую невероятно успешной байкерскую драму «Сыны анархии». Однако вскоре он был вынужден ее покинуть: «Я, наверно, вас разочарую, но хочу сказать, что далеко не все, кого вы видите по телевизору, богаты. После уплаты налогов и зарплаты менеджеру денег остается не так много. У меня есть жена и сын, поэтому я попросил прибавки. Когда мне отказали, я ушел из проекта».

Шеридан пытался прокормить семью, работая на ранчо в Вайоминге, но получалось неважно. В 2011 году измученный Тейлор поклялся жене, что вытащит их семью из нищеты. Она достала их скудные сбережения и купила ему специальную программу для сценаристов, которой в семье никто толком не умел пользоваться, и Шеридан взялся за углубленное изучение кухни сценарного ремесла. О своей работе он говорит так: «Структура сериала довольно жесткая и предсказуемая. У тебя есть минутный тизер, в котором набрасываются события эпизода. Потом делаешь 4-5 сцен на раскрытие сюжета. Покажи мне тизер, и я скажу, чем там все закончится... Я же постарался разрушить все эти догмы в своих сценариях. Люди настолько привыкли к законам жанра после просмотра многих фильмов с прогнозируемым сюжетом, что им становится неинтересно. Я же стараюсь донести мысль, что в моих историях в любой момент может случиться что угодно».

Тем временем положение в родном штате сильно ухудшилось. Из-за засухи отчаявшиеся фермеры продавали воду из своих прудов и резали лошадей: «Было ощущение, что и Техас, и наша семья сбились с пути». Однажды, обычным вечером 2011 года, Тейлор Шеридан гулял с сыном, и вдруг его проняло: засуха, ощущение упадка в любимом штате, семейные проблемы... Внезапно он понял, как должен заканчиваться сценарий фильма «Любой ценой», который изначально назывался «Команчерия» (как земли Западного Техаса до прихода белого человека). Шеридан примчался домой, отдал сына жене и за вечер написал первые 16 страниц текста. Его первый проект, «Любой ценой», был написан за шесть дней. «Я продал сценарий за $500 тысяч долларов в канун Страстной пятницы, и меня чертовски обрадовало, что не все в Лос-Анджелесе такие прям истинные христиане. Покупающая компания в этот день была открыта, и мы смогли совершить сделку», — смеется Шеридан. Кстати, в этом фильме Тейлор случайно исполнил эпизодическую роль ковбоя, перегоняющего стадо и жалующегося на жизнь: «Я оказался единственным человеком на съемочной площадке, способным скакать на лошади и одновременно что-то говорить».

Теперь Тейлор живет на огромном ранчо, земли которого обнаружил, когда искал подходящую фактуру для съемок фильма «Любой ценой». Здесь он работает над своими историями и принимает гостей. Однажды, проведя с журналистами день, катая их на лошадях и угощая собственноручно приготовленными стейками с красным вином, он рассказал еще пару историй. Первая была о временах, когда он узнал, что мать выставила ранчо на продажу во время экономического кризиса 90-х. Он приехал домой и в течение четырех месяцев дежурил у ворот с ружьем, отпугивая риелторов и покупателей. «Денег у меня не было, есть хотелось, поэтому я выловил всю рыбу из пруда и перестрелял всех оленей в округе», — вспоминает Тейлор. В итоге ранчо все-таки продали.

Вторая история — о друге Филе, с которым они были знакомы с детства. В данный момент сын Фила, Карсон, работает ассистентом продюсера сериала «Йеллоустоун». Так вот, когда Тейлор голодал на ранчо, именно Фил был одним из тех, кто помог ему уехать в Остин, где он был замечен агентом и затем отправлен на пробы в Чикаго. Тем временем Фил встретил девушку, и вскоре она забеременела. Родился мальчик, которого назвали Тейлор. Шеридан встретил своего тезку, когда тому было три недели, и счастливый отец попросил, чтобы пацан научился скакать верхом прежде, чем научится ползать. «Мы оседлали коней, я прикрепил пацана, и мы поехали, — рассказал Шеридан, ставший крестным отцом мальчика. — Прошло двадцать лет. Однажды Тейлор позвонил, расстроенный и явно под влиянием каких-то нехороших суицидальных мыслей. Как мог, я постарался успокоить и поддержать его... Через несколько недель раздался еще один звонок, на этот раз от Фила. Мой крестник покончил с собой... Теперь я хотел бы немного объяснить менталитет ковбоев. Мой друг тогда мне сказал: "Понятно, что ты будешь думать об этом всю оставшуюся жизнь. Но единственное место, где ковбой обо всем забывает, — это седло"».

В тот раз Шеридан прилетел в Техас так быстро, как только смог. «Фил и сейчас время от времени зовет меня покататься. Обычно он звонит и говорит: "Мужик, не хочешь приехать поскакать?". И я отвечаю: "Буду у тебя завтра". Потому что я знаю, что это значит. В такие моменты он думает о своем сыне. А я единственный человек, с кем он может на время отвлечься от этих мыслей».
 
Источник: Esquire