«Том не способен вписаться в общество, он лишь пытается в нем выжить»

Как у поклонника фильма «Талантливый мистер Рипли» 1999 года, у Эндрю Скотта было несколько вопросов, прежде чем он согласился сняться в мини-сериале Стивена Зеллиана, основанном на классическом романе Патриции Хайсмит. Один из первых, по воспоминанию актера, был такой: «Зачем это делать?». К счастью, автор проекта был готов ответить и на этот, и на все остальные.
 
«Зеллиан очень четко сформулировал свое видение этой истории... Хотя он и не сразу сказал, что хочет снимать сериал в черно-белых тонах, эта идея возникла как бы сама собой. Он также упомянул возраст персонажей — я старше, чем актеры, которые играли этих героев в предыдущих версиях. Так или иначе, необходимо было привнести в историю что-то свое, иначе, на мой взгляд, делать это было бессмысленно», — говорит Эндрю.

В итоге то, что они привнесли, помогло создать шоу, которое в ту неделю, когда состоялась премьера, вошло в топ-10 лучших проектов Netflix. В умелых руках Скотта Том Рипли стал еще более холодным и расчетливым мошенником, готовым пойти на все, чтобы избежать наказания за убийство Дики Гринлифа (Джонни Флинн) и скрыться от возмездия в Италии.
 
«Я думаю, что в этом персонаже есть что-то захватывающее и непреходящее — он как вода, — рассуждает актер. — В нем есть какая-то текучесть, которую мы не можем уловить. По этой причине он и обладает некой властью над нами».
 
Скотт отмечает, что для него эта история в значительной степени о человеке, который в своей жизни не имеет доступа к прекрасным вещам, хотя он очень талантлив: «Мы говорим, что он мошенник, но тем не менее он и настоящий художник. Мы наблюдаем за его работой и за тем, как его отвергает общество. Единственный способ выжить для него — обманывать людей, идти на преступление. Это, конечно, не оправдание, но, знаете, как актер я ищу способы защитить своего персонажа. А потом он попадает в общество, где люди, не обладающие и половиной тех талантов, что есть у него, получают доступ ко всему. И они могут называть себя художниками — в их распоряжении есть все для этого, однако в нем от такого положения вещей начинает зарождаться ярость».

Это, по словам Эндрю, также история о классе и морали, а еще о сексуальности: «Думаю, в сексуальности Тома есть некая мутность, неважно, идет речь о зависти, похоти, любви или одержимости. Что-то в том, как Дики себя проявляет, вызывает у Тома одержимость, и он хочет получить это».
 
Скотт признался, что задавал множество вопросов о персонаже и о том, сколько можно повесить на него ярлыков в связи с тем, откуда он может быть родом или какого возраста, какая у него сексуальность, а может и патология. Но потом актер пришел к выводу, что все эти вопросы иногда были интереснее, чем ответы.

О сценах убийств актер вспоминает как об очень напряженных, особенно о той, что снималась на лодке. «Провернуть такое невероятно сложно и к тому же отнимает много времени, — говорит Скотт. — Мы много рассуждали о том, что убить человека легко, а вот избавиться от тела — очень и очень трудно. Важно было показать ход мыслей этого весьма умного человека. И мы действительно это видим — не просто то, что он думает как эксперт, но и как он совершает ошибки и пытается разобраться в ситуации».
 
Другая сложность, по словам Эндрю, заключалась в том, что сценарий не предполагал помощи саундтрека: «Мы пребывали в смертельной тишине. Многое из происходящего в кадре также было связано с физическими усилиями. Попытаться взобраться на лодку, выйдя с глубины и выбившись из сил, — задача не из легких. Как и таскать камни, пытаясь эту лодку утопить... Вот усталость — и вот как он с ней справляется. Мы много говорили о том, как Рипли будет справляться с логистикой своих злодеяний, будучи вконец измотанным. Когда он думает сердцем и когда — головой... Фактически он борется за свою жизнь. А потом эта травма возвращается к нему и он снова проходит через нее, как и все мы».

Актерская игра Скотта — это погруженная в себя страсть. Когда он говорит, в его словах явно заметна глубина. «Эндрю отличается интенсивностью и точностью в своей работе, — описывает коллегу Джулианна Мур. — Мне нравится его уязвимость и то, как блестят его глаза в кадре». Сам же актер признается, что в детстве его отдали в театральный кружок, чтобы он мог побороть свою стеснительность, и вскоре он понял, что главное на сцене — это быть выразительным. Поклонники сериалов «Шерлок» и «Дрянь» отлично знают, каким выразительным может быть Скотт, даже когда молчит. Это же умение он привнес в «Рипли».

Его Том сильно отличается от предыдущих итераций персонажа на экране. Перед нами бдительный одиночка, спасающийся от кишащей крысами нищеты, больше чувствующий себя дома среди предметов искусства, чем среди людей. «Я нахожу Тома довольно уязвимым, — говорит Скотт. — Не думаю, что он обязательно одинок, но я определенно считаю его своего рода отшельником..... Мне кажется, что по своей природе он не может вписаться в общество. Просто пытается выжить в нем».
 
Исполнившая главную роль в «Дряни» Фиби Уоллер-Бридж, которая знает Скотта уже 15 лет, описывает его как «абсолютного проказника». Когда ее попросили рассказать подробнее, она пояснила: «Я могла бы написать о нем роман. Но главное, мне нравится то, какой он озорной. У него есть магическая способность заставлять тебя мгновенно почувствовать себя настоящим — неважно, что происходит в твоей жизни, с ним ты внезапно оказываешься в моменте и чувствуешь истинную радость... Как будто он может остановить время своей искренностью».

В своем сериале Зеллиан извлекает максимум хичкоковского ужаса из каждого шага по скрипучей половице. Но самым зловещим здесь, без сомнений, является лицо Скотта, которое на протяжении всего фильма демонстрирует хищные акульи черты. Его игра излучает уже не озорство, а тошнотворность. Кто же Рипли — мошенник, психопат или и то, и другое? «В нем таится столько всего, что мне очень не хотелось ставить ему какой-либо диагноз. Я никогда не думал о нем как о социопате или убийце, — заявляет Скотт. — Все остальные вольны характеризовать его или называть так, как им хочется».

О своей работе Скотт говорит следующее: «Для меня одна из самых болезненных вещей — то, что я не могу за одну жизнь прожить все, какие хотел». Он признается, что, становясь старше, чувствует тягу к возобновлению старых рабочих отношений, в том числе и с Уоллер-Бридж, о которой актер говорит с улыбкой: «У нас определенно что-то готовится. Я бы с удовольствием поработал с ней снова. Она просто необыкновенный, замечательный человек». В свою очередь Фиби делится: «Я бы хотела увидеть Эндрю в такой комедийной роли, чтобы его герой был полностью лишен рассудка. Был кем-то, кто постоянно на все и на всех разгневан».
 
Источники: VanityFair, Vogue